театральные акценты в современном интерьере
Театр – одна из самых тонких и пленительных иллюзий человечества. Особая, ни с чем не сравнимая атмосфера сцены дарит благодатное волнение, смех, целительное переживание ежедневно миллионам людей во всем мире. Шорох поднимающегося занавеса – и даже холодный аналитический ум верит в чужую, не им выдуманную жизнь как в свою собственную…
Если театр – это царство условности, почему же он так близок сердцу? Какая тайна скрывается в сценическом пространстве, пронизанном светом прожектора и обрамленным тяжелой тканью? Кажется, все в театре: лепнина на потолке и балконе, скульптурные складки занавеса, плавное возвышение сцены, высокий архитектурный свод дышат человеческой мыслью и страстью. Отголоски драматического величия звучат в театральном зале… и в современном интерьере.
Ab incunabulis…
История европейского интерьера – как бытового, так и сценического – неотделима от истории архитектурных стилей. В их чередовании отражены материальные предпочтения и различные понятия об идеале той или иной эпохи.
Античная гармония пропорций и форм, почитавшаяся в Древней Греции, прослеживается в стройных скуповатых линиях древнегреческой мебели с ножками в виде львиных лап и ветками аканта, и в объемных декорациях древнегреческого театра 5 века до н.э. Во времена Римской империи она исчезает под многочисленными интерьерными украшениями с лепкой и резьбой, иллюстрирующей склонность к завоеваниям и любовь к роскоши. Именно в Древнем Риме интерьер впервые приобретает характерные черты грубой, подавляющей монументальности, а театр – бессмертный атрибут лицедейства: занавес.
Система перспективных кулисных декораций, близких современной сцене, была изобретена Дж. Алеотти в начале XVII века в эпоху вычурного стиля барокко, и впервые применена в дворцовом «театре Фарнезе» в Парме. Декорации с фигурным контуром, скрывали от зрителя пространство «закулисья», создавали ощущение таинственной интриги, и как нельзя лучше иллюстрировали пышные формы главенствующего стиля, перегруженные лепниной, живописью и позолотой.
Массивные хрустальные люстры, объемная лепнина с тяжеловатыми узорами «под старину», позолоченный зеркальный багет – дань театрального барокко современному дизайну. Элементы барочного театра существуют в современном мебельном декоре: тяжеловатых завитках на спинках диванов и кресел, сложных, но динамичных формах роскошных гарнитуров, в бархатной, с крупным рисунком обивке мебели, тяжелых надзеркальных драпировках. Прямые вертикальные жесткие линии, словно устремленные к небу характеризуют интерьерный стиль необарокко и театральные декорации XVII – XVIII века.
Благодаря барокко, сцена приобрела черты объемного пространства, окружающего актеров со всех сторон, и лишь с одной стороны доступного зрительскому взгляду. Она напоминала комнату с расчетливо выстроенным пространством, в котором ни один предмет обстановки не был «случайным». Подвижные кулисные системы, итальянские машины и механизмы того времени, с помощью которых по сцене передвигалась мебель, раздавался гром, лилась вода, сохранились до наших дней в королевском театре Дроттнингхольм близ Стокгольма (Швеция, архитектор К. Ф. Аделькранц).
Дроттнингхольмский театр является единственным в мире зданием, воссоздающим эстетику плавного перехода величественного стиля барокко в более легкий и утонченный рококо. Сохраняя изобильный декор, стиль рококо изящно преображает барочную прямизну линий, придавая им особую изогнутую плавность. Предметы интерьера той эпохи украшаются бронзовыми накладками в виде гирлянд, цветов, растений, составляющих своеобразный рисунок «рокайльного» («подобного раковине») орнамента.
В современном дизайне интерьеров элементы стиля рококо приобретают невесомую причудливость переплетающихся кованых узоров, легкую позолоту, шелковый блеск драпировок и мягкой мебели, яркое выявление природной древесной текстуры, когда-то открытое Томасом Чиппенделем. И все же, вновь возвращаясь в XVIII век, заметим, что в театре игривый декорационный рококо быстро заменяется сдержанным классицизмом, создающим впечатление грандиозной мощи в сочетании с полной иллюзией реальной действительности.
«Благородные истины» Востока
В противовес Европе, сценический интерьер Востока во все времена отличался от европейского изобилием традиционной символики, порой гротескной и особым видением внешней формы и пространства.
Канонический тип оформления сцены в японском аристократическом театре масок Но, сложившийся в XIV веке, сохранился до наших дней: изображение сосны на отвлеченном золотом фоне в глубине площадки, блестящий пол, в котором, как в зеркале, отражаются движения и яркие парчовые костюмы актеров – и больше никаких предметов на невысокой деревянной сцене без занавеса. Япония подарила мировому дизайну светлое, насыщенное воздухом пространство, искусно организованную пустоту – определяющую особенность современного минималистичного интерьера. Маски театра Но, интерпретированные в той или иной степени, часто фигурируют в стилизованных японских интерьерах в качестве экзотического декора, подчеркивая его самобытность и обогащая его своей уникальной эстетикой.
Лаконизм и условность, отличающие интерьер классической музыкальной драмы Китая, имеют, в сравнении с японским Но несколько иную окраску: оформлением спектаклей становятся роскошные традиционные костюмы, орнаментированные драпировки, узорные вышивки, предметы бутафории, являющиеся подлинными произведениями искусства. В китайском театре место действия обозначается, в основном, отдельной выразительной деталью или символическим изображением: рисунок кирпичной кладки на ковре заменяет изображение крепости, появление колышущегося черного занавеса обозначает бурю. Вместе с тем, использование в интерьере яркого акцента, придающего пространству определенный колорит и эмоциональную окраску, является одним из самых распространенных и выигрышных приемов современного дизайна.
Необычность сценических приспособлений восточного театра предоставляет широкий простор для творческого воображения. Представления камбоджийского театра теней, обычно проходящие в пагодах во время религиозных праздников, представляют собой совмещение зрелищных приемов теневого театра и театра марионеток: фигуры персонажей, изготовленные из оленьей кожи, которая подвергается специальной обработке и становится прозрачной, выкрашиваются в красный и зеленый цвета и устанавливаются перед специальным экраном. Во время представления они отбрасывают на экран цветные тени.
Зрелищная игра тени и света часто используется в современном дизайне – от моделирования интерьеров до авторских инсталляций на Биеннале. Например, световые действа немецкого дизайнера Инго Маурера сложно назвать дизайном – порой они представляют собой гигантские представления в воде со множеством персонажей, цветной подсветкой и огнем. Игровая, порой провокационная подача пространственной композиции – вот основная черта, которая роднит дизайн с древним и вечно юным искусством театра.
Рождение гармонии
Как ни странно, но во Франции – европейском сердце искушений, профессию дизайнера долго не называли единственно верным способом.
Объяснялось это следующим предубеждением: заимствованному из английского языка слову «дизайн» и производному от него «дизайнер» на место во французском языке. Понимая разницу профессий, но не находя достойного обозначения, дизайнеров называли декораторами и сценографами. Возможно, из-за этой языковой путаницы смешались и грани профессий и понятие игрового пространства.
Европа XXI века с упоением и тщательностью, словно участвуя в увлекательном спектакле, декорирует повседневную жизнь: архитектура, городской ландшафт, витрины магазинов при всем разнообразии стилей не выглядят случайными и гармонично встраиваются в общий контекст города. Ее можно сравнить с огромной сценой, на которой, согласно законам драматургии, даже самая незначительная деталь играет определенную роль и служит частью единого действия. В пульсирующей картине современного европейского города, как в хорошем оркестре, ничто не должно фальшивить. Каждый объект имеет свое художественное звучание – при общем подчинении единой идее.
Название последней (14 сентября – 23 ноября 2008 года), XI Архитектурной Биеннале – «Не там. Архитектура помимо здания» (Out There.
Architecture beyond building), сформулированное известным архитектурным критиком Аароном Бетски, подтверждает феномен глобального, четко смоделированного пространства, атмосфер, плавно перетекающих друг в друга. По мнению Юхани Палсмаа, финского архитектора и дизайнера, «дом ощущается особенно сильно, когда вы выглядываете из его укрытой приватности,… но архитектура современной эпохи… ослабляет напряжение между домом и миром». Архитектурная форма начинает обретать – хотя бы в глазах ее создателя – качества истины, создаваемой разумом человека. Истины и всепоглощающей игры, истины и театра…